Мотоциклисты

Магазин в деревне –– центр земли. Здесь крутятся все живущие в деревне, жители соседних деревень, приезжающие в гости и проезжающие по дороге. Сегодня в магазине затишье: покосы начали деревенские и погода еще та, без дождя. Продавщица –– женщина добрая, увидела двух старейших жителей деревень: один лихо подъехал на мотоцикле из рядом находящейся деревеньки, другой –– местный охал и ахал, долго считая мелочь на крыльце магазина. Поздоровались, быстро решили финансовое затруднение, и получилось, что две полторашки крепкого пива «Шихан» на двоих –– совсем не плохо... Довольные покупкой, они вышли на крыльцо и с разрешения продавщицы уселись на ступеньки, открыв бутылочку, неторопливо попивая по очереди пивко из горлышка и ведя мужской разговор. Местному –– лет 70,чуть помладше –– приезжий, но оба –– еще молодцеватые, лихие деревенские парни.
–– А поехали на Петровский хутор, –– вдруг предложил мотоциклист.
–– Что делать-то там? Давай здесь пивка попьем, спокойно, никого нет, дома то мне не дают, жена все ругается, уж пивка попить нельзя.
–– Поехали,–– настаивал мотоциклист.
––Да что ты, купаться что ли захотел? Дак я уже не купаюсь, мне и в бане-то холодно: мерзну я все, а ведь плавал, было, да еще как? Я свою Любаню -то на озере и приметил–– такая, на голове веночек из ромашек, сухонькая, а грудь то во-о, –– он показал, какая была грудь у его Любани, облизнулся, заулыбался, –– так и поженились, только на грудь и смотрел,–– добавил он, глядя в никуда...
Мотоциклист не унимался: поехали да поехали, мол, на Петровском хуторе приезжие купаются, есть на что посмотреть и во, и во-во –– показывал мотоциклист, какие прелести можно увидеть на Петровском.
––– Эх, –– сдался сельчанин,–– поехали.
Они тихо заковыляли к мотоциклу с коляской, долго заводили его, подкачивая бензин, и даже хотели идти за помощью толкнуть, но мотоцикл, чихая, завелся, и поехали наши старожилы на Петровский посмотреть на прелести приезжих девиц. Ведь стыда - то у них не было, не то, что раньше: девки в исподних рубахах купались. Подглядывали, конечно, молодцы из-за кустов, когда задирали подолы рубах, отжимая, девчонки, но такого бесстыдства не было, этих и подглядывать не надо: все наголо, не смотрят ни на кого, прыгают так, что трясутся прелести и подпрыгивают, как мячики, ну да что там, решено, так решено...До Петровского километра полтора-два будет по короткой дороге, ухаб на ухабе, мотоцикл подпрыгивал, мотоциклист весело рассказывал, как он сидит посреди пляжу и ходят вокруг красотки, он одну даже похлопал по ножке, та только засмеялась, мол, что, дедуля, молодость вспомнил. Сельчанин держал бутылки одной рукой, другой держался за поручень коляски и не до этих красоток было ему: старенькая коляска без удобств, железное сидение ударяло так, что дед охал и вскрикивал на каждой дорожной кочке.
–– Чего меня туда понесло? Я ведь уже давно и на баб то не гляжу, дурак старый, сидел бы дома, на диванчике, подушка под бочком, ну и пусть Любаня ворчит, зато, как уютно дома, мягонько да тепло...
Очередной поворот лихой водила пролетел так, что колеса коляски оторвались от земли, и тут он не удержался на скорости, руль то и дело выпрыгивал из его рук. Мотоцикл занесло, и он уже несся под крутую гору, прямо по поляне на надвигающиеся стремительно лесок. Мотоциклист пытался совладать с рулем, забыв обо всем на свете, держался, как наездник на диком скакуне в седле мотоцикла. Подлетая на кочках, мотоцикл влетел в колею и, не снижая скорости, летел на тонкую стройную березку посреди поляны. Вниз по склону, к оврагу, мотоциклист зажмурил глаза, вцепился в руль, понял: ничего не изменить! Мотоцикл плавно пролетел боком полянку, улегся вместе с не выпускающим руль мотоциклистом в низком кустарнике шиповника, аккурат в то место, где шиповник с крапивой подружился. Вроде бы ничего крутанулся разок, другой и перестал фыркать, тихо улегся на подмятого мотоциклиста. Тот пошевелился, застонал, начал выбираться из-под мотоцикла. А где же коляска? Где же сельчанин? Хромая и охая, потирал расцарапанные в кровь локти и щеку, мотоциклист, как мог, заспешил обратно в горку, где по его разумению должна быть коляска с селянином... Селянин понял, что за поворотом, черт его подери, ничего хорошего, как бы еще удержаться? Он бросил бутылки, обеими руками вцепился в поручень коляски, от страха закрыл глаза, сполз пониже в коляску, удар, еще удар, коляска накренилась и понеслась отдельно от мотоцикла в противоположную сторону, виляя и прыгая на колдобинах, неслась вниз по склону, туда, где и был Петровский. Вопреки всем законам земного притяжения, коляска катилась на одном колесе, стараясь вытрясти вцепившегося в нее сельчанина, прыжок, еще прыжок, еще разворот, коляска, не замедляя бега, влетела на тот самый пляж, где разгуливали красотки. Все с визгом разлетелись в разные стороны, а коляска вдруг резко остановилась на ровном месте, застряв в песочке. Тихо стало вокруг...Дед и не заметил, как весь вместился в днище коляски, держался уже не за поручни ,а за железное сидение, в ногах катались бутылки пива.
–– Живой, живой,–– стучало в висках.
К коляске стали подходить люди. Их было немного. Среди отдыхающих –– и дети: они показывали друг другу на примятый иван-чай, то место, откуда вылетела коляска, пытаясь понять, как вообще коляска могла прикатиться, да еще с дедом? Дети оживленно поясняли возникшие на ходу версии. Дед лежал на дне коляски и молчал. Вот они –– красотки, прелести –– во и во-о, а как ему самому-то вылезти из коляски, ведь он непроизвольно выложил все на свет, все, что находилось в его организме, и только шок не давал людям, столпившимся подле коляски, обнаружить эту неприятность. Дед забыл, что болят все бока, и ноги онемели. Он их не чувствует, он не радовался тому ,что остался живой после такого форсажу, думал о том, на кой он поехал на этот пляж, и как теперь объяснить Любане, в каком интересном положении оказался здесь, среди народу, в этой коляске...
Лидия Михеева, д. Петропавловка.